На Сахалин уже звали. И хотя призывнее всего в голове звучал непобедимый голос диктора советского времени «В Петропавловске-Камчатском полночь», знакомство с дальними рубежами России разумно было начинать с Сахалина. Там нас ждали друзья.
На Сахалин уже звали. И хотя призывнее всего в голове звучал непобедимый голос диктора советского времени «В Петропавловске-Камчатском полночь», знакомство с дальними рубежами России разумно было начинать с Сахалина. Там нас ждали друзья.
Когда сезон отпусков и непомерно дорогих билетов миновал, и стала поджимать осень, не самый дружелюбный период за Татарским проливом, мы купили билет. Планировали поездку давно. Хотели как-то совместить с посещением Японии, до которой с Сахалина рукой подать, да и дешевле чем из Москвы. Но получилось все как обычно спонтанно и без страны восходящего солнца. Интернет, сайт Аэрофлота, кредитная карта и вот она самая недорогая комбинация полетов из возможных на данный момент. Мы летим.
Обычно я пишу, а Андрей фотографирует. Фотографирует он лучше, чем я пишу, но кто-то должен описывать, что запечетлела камера. Так появляются обзоры наших поездок. Этот обзор всем друзьям, которые нас ждут, зовут и просто рады видеть, посвящается.
День первый
Префектура Тоёхара. Охотское море.
ИЛ 96 напоследок помахал крыльями, тряхнул всеми 4-мя двигателями и сел в аэропорту Хомутово города Южно-Сахалинска. Для тех, кто собирается в этот неблизкий перелет, сообщу: рейс Аэрофлота на Южно-Сахалинск — непьющий. Трястись придется не менее 8 часов и ничего, кроме воды и соков. Видимо, были случаи излишнего злоупотребления. Я же, как человек с подозрением относящийся к полетам, получаю большое облегчение от 100 граммов коньяка, выпитых над облаками.
С полным ощущением, что еще суббота, мы воскресным сентябрьским утром приземлились в аэропорту бывшего японского города Тоёхара, а еще раньше русского поселения Владимировка, ну а ныне всем известного как город Южно-Сахалинск. Сочный деревенский воздух ударил в нос, как только бортпроводники разрешили нам ступить на трап. Самолет сел в долину, с двух сторон окруженную зелеными поросшими лесом хребтами. Полное ощущение, что это немалое по размерам воздушное судно приземлилось в какой-то сибирской деревеньке. Откуда только столько народу набралось на борт, что почти полностью забили 96-ой ИЛ.
Экология на Сахалине действительно отменная. Вредные производства разрушились, основной промысел острова — рыбный — окружающей среде вредит скорее браконьерством, чем загрязнением. Ну а сравнительно недавно запущенный проект Сахалин Энержи (не путать с Сахалинэнерго — местным осколком РАО ЕЭС) соответствует основным международным экологическим стандартам. Идешь по городу и чувствуешь, что дышишь чистым воздухом. Хотя, может, это удовольствие понятно только москвичам.
Машин на Сахалине много, а дорог мало. Такая ситуация вынуждает людей покупать не обычные транспортные средства, а серьезные внедорожники, да еще и усиливать их большими покрышками. Такой аппарат проходит многие, хотя и не все, бездорожья. А уж грунтовые дороги, именуемые здесь трассами федерального значения, ему точно по плечу. Спросом пользуются в основном японские авто, а вот российскую машину для бездорожья УАЗ здесь встретишь редко. Говорят, что ездит хорошо, но только один раз.
День прилета, когда летишь на большие расстояния, всегда самый запоминающийся. Видимо, измученное недосыпом и временным перепадом сознание как-то по-иному запечатлевает этот день.
Пока отдельные участники нашего коллектива попытались адаптироваться к изменениям путем непродолжительного сна, я с принимающей стороной (а прилетели мы навестить временно проживающих на Сахалине друзей) отправилась осматривать местный краеведческий музей. Симпатичная постройка в сталинско-японском стиле или стиле «императорской короны», окруженная живописным японским садиком. Экспозиция музея позволяет подробно ознакомиться не только с местным, но и со случайно зашедшим с материка животным миром. Например, волков на Сахалине нет, очень снежно, но иногда они забегают по льду с материка. Один такой зашедший экземпляр и попался на глаза охотникам и теперь красуется в местном краеведческом музее.
Второй этаж музея посвящен истории острова, начиная от древних племен аинов и нивхов и заканчивая советским периодом. Не обойден вниманием и Антон Павлович Чехов, ему посвящена целая комната экспозиции. Только вот японский период префектуры Карафуто (японское название южного Сахалина) освящен слабо, всего один стенд на эту тему. Хотя сидит музей в здании настолько японской архитектуры, что не заметить это невозможно. А советско-российский Сахалин уже более 60 лет пользуется японской инфраструктурой.
Еще одно событие этого дня состояло в поездке на Охотское море. Заправившись корсаковским пивом и едой, мы загрузились в большую Тойоту и отправились в путь. Ехать нам предстояло километров 60 по асфальтированной дороге, соединяющей юг и север острова. Асфальтированная она, правда, по непроверенным данным, всего километров 200, а протяженность острова с севера на юг чуть меньше тысячи. Солнце светило, погоды стояли теплые и побережье Охотского моря было достаточно многолюдно по местным меркам; на расстоянии 50-100 метров друг от друга стояли джипы или микроавтобусы с выехавшими на барбекю сахалинцами.
Охотское море холодное. Несмотря на хорошую погоду, попытки зайти в воду, а тем более проплыть, предпринимались отдыхающими очень редко. Мы же, измученные длительным полетом и под впечатлением того, что перед нами Охотское море, предприняли даже несколько небольших заплывов. Хотя поначалу немного сводило руки. Для интереса замерили температуру — 16 градусов — вполне сносно, учитывая, что была уже вторая половина сентября.
Восточное побережье острова будоражит воображение более чем западное. То ли осознание, что за горизонтом на расстоянии тысячи километров Курилы, а за ними бескрайний Тихий океан, то ли большая выразительность этого берега, постоянно подвергающегося порывам ветра, но драматизма в ландшафте побережья Охотского моря больше.
День второй
Поездка в Бухту Тихая. Японский ресторан.
В Южно-Сахалинске самая громкая птица — ворон. Не ворона и не чайка, что можно было бы ожидать от прибрежного города, а именно ворон, большой и черный. Поутру какой-нибудь такой крикун обязательно сидит на ближайшем дереве и покрикивает свою очень необычную для нашего уха речевку. Звуковая ситуация на Сахалине даже в городах значительно лучше, чем в мегаполисах, поэтому выразительные крики этой птицы слышны на весь квартал.
На второй день у нас была запланирована поездка в бухту Тихая. Ехали мы небольшой группой из фотографа француженки, неплохо говорящей по-русски, экскурсовода Дины, водителя и нас троих. Перемещение происходило на автомобиле Delica, очень популярном в местных краях. Внешний вид его всегда вызывал у меня сомнительные чувства: приплюснутый с боков, узкий и, казалось бы, невместительный. Внутри он оказался полной противоположностью. Этот автомобиль очень любим сахалинцами как раз за его вместительность и хорошие внедорожные свойства. Они выезжают на нем с ночевкой и, говорят, очень удобно располагаются внутри целыми семействами.
Путь наш опять лежал по берегу Охотского моря, солнце было еще невысоко и заливало берег золотистым светом. На песчаном берегу среди морского мусора можно найти золотистые крупинки янтаря. Поиск этих малюсеньких осколков очень быстро приобретает характер одержимости. Все дружно начинают копаться палочками в сухих водорослях и выискивать янтарные капельки в пару миллиметров. Настолько увлекательно, что пришлось напомнить, что путь наш лежит дальше.
По дороге первый раз столкнулись с таким явлением как нерест. Пересекали небольшую речушку. По местным меркам рыбы в реке уже было мало. Горбуша уже почти отнерестилась, а осенняя кета еще не пришла. Тем не менее, косяк достаточно крупной рыбы, стоящей в воде так, что хоть руками вынимай, привлек наше туристическое внимание. Во время нереста рыба уже не вкусная, да и ловля ее запрещена. Хотя местные жители промышляют браконьерством, несмотря на повсеместную проверку машин постами ДПС. Ловят ее, просто забрасывая крючки в воду и вытаскивая первую зацепившуюся рыбу за хвост. Икру забирают, а тушки выкидывают. Кругом ходят толстые чайки и важные вороны и валяются трупы рыбы. Часть рыбы гибнет, не дойдя да нереста, а отнерестившаяся рыба сама умирает на обратном пути. Трупов рыбы много. Правда зрелище не грустное, хотя и шокирующее поначалу. Здесь как-то принимаешь это как само собой разумеющееся.
Заехали на бывший японский рыбный завод в поселке Взморье посмотреть на остатки синтоистского храма. Все напоминания о японцах были уничтожены доблестными советскими партийцами, но сохранились отдельные элементы архитектуры: дороги, выложенные лиственничными бревнами, узкоколейка и даже, говорят, где-то севернее целые заброшенные города.
От храма остались традиционные японские ворота, сделанные из чего-то издалека напоминающего бетон, и несколько больших валунов с иероглифами. Все вокруг поросло крупным красным шиповником, который на Дальнем Востоке называется морским.
Еще около часа пути и вот, наконец, и бухта Тихая. Тонкая полоска песка, на которой умудрились расположиться на пикник штук 8 внедорожников, и отвесные метров 30 скалы. Посреди бухты — остров Заметный, с такими же отвесными краями и птичьим базаром наверху. Находчивые туристы подвесили к скале веревки и некоторые, искушенные в скалолазании, поднимаются по стенам этого острова-скалы.
Мы же выбрали подъем на стену бухты Тихая, хотя и по веревке, но все же не столь экстремальный.
Надо сказать, что наша француженка наперекор всем стереотипам была женщиной не хрупкого сложения. И подъем, и наши марш-броски по местным сопкам давались ей с некоторыми трудностями, но она держалась молодцом.
А спустившись с одной из сопок, плюхнулась на мелководье Охотского моря с жизнеутверждающим возгласом «Райя!»
Поднявшись на вершину прибрежной сопки, сталкиваешься с недостатками туалетной инфраструктуры. Пляж бухты без единого кустика и отдыхающие лезут по веревке на высоту 20–30 метров, чтобы на вершине сопки и с видом на океан справить естественные надобности. А тут, как назло, проходит еще и туристическая тропа на близлежащий хребет Жданко, да и ягодники этой тропой пользуются активно.
Преодолев еще несколько живописных спусков и подъемов, мы вышли к причудливой формы камню, расположенному на склоне горы с видом на Охотское море. Аины, коренное население Курил, Южного Сахалина и острова Хоккайдо, считали это место особенным и использовали для совершения обрядов и ритуалов. Мы же просто посидели, кто около камня, кто прямо верхом на нем, погрелись на солнышке и полюбовались действительно завораживающим видом младшего брата Тихого океана. Невдалеке на склоне сахалинцы собирали бруснику, а внизу наше внимание привлекла ровная полоса кустов, как будто специально высаженная для борьбы то ли с эрозией, то ли с бурными океаническими ветрами. Полоса оказалась заброшенной японской дорогой, уже много лет не используемой и заросшей кустарником.
Когда мы вернулись к машине, погода поменялась. Подул ветер, небо затянуло тучами и в бухте Тихая немного штормило. Хорошо, что аинское место силы было приветливо к нам. Говорят, иногда там спускается туман и тогда ни захватывающую панораму Охотского моря, ни близлежащие сопки увидеть не удается.
Вернувшись в Южно-Сахалинск, мы посвятили вечер изучению японской кухни в местном ресторане Фурусато. В 45-ом все японцы были с острова депортированы, осталось по слухам не более 150 человек. В придачу к ним были выселены и аины, которые на тот момент внешне почти уже не отличались от японцев. По наиболее распространенной ныне гипотезе аины принадлежали к индоевразийской расе (японцы к монголоидной) и как на острова попали, можно только догадки строить. Но японцы так долго работали над японизацей коренного населения, что к середине 20го столетия аины и японцы перестали различаться.
То, что Фурусато принадлежит настоящему японцу, мы поняли сразу, как вошли. На стене были фотографии владельца заведения и экс-мэра столицы г-на Лужкова (возглавляющего русско-японский Совет мудрецов), а в ресторане было полным полно японцев. Нам даже пришлось ждать, пока отварят рис, а то все уже поглотили бизнесмены из страны восходящего солнца. Справедливости ради, еда в ресторане отменная, а вот сервис обеспечивают вальяжные русские официантки. Почему только хозяин их не обучает!
День третий
Поездка на Великан. Велосипедисты. СПГ. Водитель Володя. Ресторан Опера.
В 9 утра за нами заехала Дина и водитель Володя. Нам предстояла поездка на мыс Великан. Путь предстоял неблизкий. Асфальтовая дорога шла километров 40 до села Охотское. После пересечения моста над протокой соединяющей озеро Тунайча с Охотским морем, машина выехала на пляж и еще несколько километров пути мы ехали по песчанному побережью.
Для Володиной машины такое дорожное покрытие было даже лучше, чем разбитое асфальтовое. Тойота Ленд Крузер 70 на внедорожном протекторе, в народе именуемая «Охотник», без труда двигалась по упругому песку. Сам Володя был под стать своей машине — большой человек, хозяйственный и обстоятельный, страстный охотники и рыболов, и завзятый холостяк. Сахалинский Илья Муромец.
Свернув в лес, оказались на старой японской дороге. По ней предстояло ехать еще километров 50. Сахалинцы эту дорогу хвалят и активно летом ей пользуются, но все же она больше напоминает дорогу для лесовозов, чем прогулочное шоссе. Машина, отличная от внедорожника, с большим трудом могла бы преодолеть этот путь.
По дороге разговаривали о медведях. Этих представителей фауны на Сахалине много. После того, как в промышленных целях стали перекрывать реки (чтобы отловить нерестящуюся рыбу для рыбзаводов), медведям стало нечего есть и они стали спускаться с сопок ближе к людям. Заходили они и в Южно-Сахалинск полакомиться на помойках. Хотя справедливости ради отмечу, что мы за неделю мотания по разным местам острова ни одного косолапого не встретили.
Дина рассказала, что как раз на этой дороге год назад встретила медвежонка. Ну, а у Володи, как бывалого охотника и рыболова, историй о повадках и нравах этих зверей и о случаях встреч с ними было полно.
Рассказал Володя, как рыбачили в северной далекой деревушке. Деревня лесная, туда и дороги то нормальной нет. В деревне разводили свиней и летом отпускали их пастись на вольные хлеба. Животные естественно приходили на водопой к реке, и весь берег вдоль реки, где рыбачили рыбаки, был утоптан свинными копытцами. Но что удивительно, среди этих следов нередко встречались и следы медведя.
Вернувшись в деревню, рыбаки поспешили предупредить владельцев свиней о посещении косолапого. Но, оказалось, все не так уж просто. Медведи и свиньи уживаются на одной территории. Когда свиней только привезли, медведь задрал одну особь. Свиньи объединились и напали на медведя. Если не загрызли, то напугали точно. С тех пор медведи свиней не трогают.
Пока переезжали перевал, выглянуло солнце и осветило только начинающие менять цвет деревья. Лето на Сахалине наступает позже, где-то в июле, и длится до сентября, иногда октября. В конце сентября в едином зеленом массиве леса начинают вырисовываться области произрастания той или иной породы деревьев. Где-то лиственничный лес, где-то смешанное разнолесье. На склонах сопок начинают разворачиваться картины ранней осени.
Дорога в одну полосу, разъезжаться встречным машинам надо аккуратно. Дина с Володей рассказали, как в прошлую поездку с туристами посреди дороги сломался Камаз, и с двух сторон от него образовалась настоящая пробка. Съемочная группа программы «Моя планета», которую они везли на мыс Великан, решила даже идти пешком, поскольку объехать не было возможности.
Наконец мы прибыли на место. Володя высадил нас у маленькой лесной речушки на краю бесконечного пустынного пляжа. Отсюда нам предстояло начать нашу пешеходную прогулку. Налево на много километров до ближайшего мыса под названием Птичий тянулась широкая полоса пляжа из белого песка, обрамленная высоким крутым берегом с уходящим в сопки лесом. Из живого присутствия заметны были только чайки. Хотя сколько любопытных глаз наблюдало за нами из леса, остается только догадываться. Где-то поблизости по слухам жила медведица с медвежонком, не говоря уже о более мелких представителях животного мира.
Идти по песку трудновато. Разговаривать не хотелось. Многокилометровый пляж и пустынный пейзаж, озвучиваемый только шумом волн, располагал к погружению в себя. На песке разбросаны были морские звезды, еще сохранившие окрас, круглые шарики морских ежей, кое-где попадались склизкие фиолетовые медузы. То ли остров Робинзона Крузо, то ли Солярис. Дина изучала следы на песке. Показала нам следы енотовидной собаки, в другом месте уже заметенный песком след медведя. Зачем то спускался косолапый к морю.
Пройдя около километра и спугнув в очередной раз стаю чайек, мы решили возвращаться. Тем более, что медитативная прогулка представляла собой только подготовку к основному переходу в следующую бухту, где-то через пару часов нас ждал Володя с ухой.
У ручья, с которого мы начали путешествие, мы заметили горбушу, пытавшуюся проникнуть в уже достаточно мелкие воды реки. Несколько самцов горбылей и самочек, сильно брызгаясь, выпрыгивали из воды, пытаясь попасть в водоносный поток и продвинуться вверх по ручью. Стремление, с которым эти рыбы идут на верную гибель, вызывало сочувствие и уважение. Мы даже попробовали помочь особо упорным, проталкивая их вверх по течению. Драматизма добавляли лежащие вокруг трупы, неудачно закончивших свои попытки рыб и разбросанная местами икра.
Самочки быстро устали и ушли обратно в море. И тут мы обратили внимание, что в воде, покачиваясь на волнах, перед входом в реку стоит целый косяк рыбы. Все эти сотни особей будут стараться, вот также разбрызгивая воду и отдыхая на перекатах, прорваться вверх по течению. Чтобы отложить икру и умереть на обратном пути. Картина завораживает.
Поучаствовав, как могли в заходе рыбы в нерестовую реку, мы двинулись дальше. Шли по живописному побережью, украшенному скульптурными композициями из крупных остацев. Где-то перелезали по скалистому берегу, где-то приходилось раздеваться и идти по прохладной воде. Побродили у большого камня, внутри которого волны выдолбили просторную сводчатую пещеру. В теплую спокойную погоду туда приходят погреться морские ежи. Но, похоже, недавно штормило и нам удалось только полюбоваться живописным ковром из водорослей.
Остановились полежать, позагорать и поплавать. Из-за волн и быстро нарастающей глубины Дина нам далеко заплывать не разрешила, хотя вода была вполне теплой. А мысль, что купаешься на абсолютно пустом пляже Охотского моря, давала творческое вдохновение для заплывов.
На ближайшей сопке увидели мужчину, который внимательно смотрел в нашу сторону. Долго гадали, Володя это или нет. На мыс Великан в выходные приезжает отдыхать много народа. Возвращаясь обратно, мы поняли, что ощущение пустынности места обманчиво. Где-то стояли станом рыбаки, где-то просто одна машина приехала порыбачить и поразвлечься. С удивлением встретили забрызганную грязью пятую модель Жигулей. Отважный водитель!
Встретилась нам и группа велосипедистов из Питера. Привлеченные слухами о красоте мыса Великан, они свернули с запланированного маршрута.
Полдня ушло у них, чтобы преодолеть 20 км лесной дороги. Встретили мы их уже ближе к вечеру, без съестных припасов и рискующих оказаться ночью в лесу. Те же медведи представляли для них реальную угрозу.
Мужчина на сопке оказался Володей, который ждал нас со свежеприготовленной ухой и чаем. Подкрепившись, мы отправились в обратный путь.
Ехали другой дорогой, направившись через Большое Вавайское озеро, удивительно ровное и спокойное после Охотского моря, по берегу Анивского залива через СПГ и Корсаков. Вдоль Анивского залива идет типичная сельская грунтовая дорога, оказавшаяся очередной трассой федерального значения. По ней мы и пропылили километров 30 вдоль японских дотов, установленных на берегу, и бывших колхозов миллионеров, пока не увидели на горизонте танкер, перевозящий сжиженный газ. Удивительно было видеть следы развитой цивилизации после целого дня прибывания в первозданной среде Робинзона Крузо. С интересом осмотрев из окна машины СПГ (завод по сжижению природного газа) и нефтеналивайку, похожую на нефтяную качалку поднимающуюся из воды в километре от берега, мы двинулись в сторону Южно-Сахалинска.
Вечер мы решили посвятить изучению корейской кухни. Дина рекомендовала нам ресторан под названием «Опера». Корейцев на острове много. Представители этой нации были завезены на остров японцами как рабочая сила. Они участвовали в строительстве дорог, заводов, создании инфраструктуры. Во время депортации японцев, корейцев, как их классовых противников, не трогали. Уже в советское время особо активных представителей нации, требующих вернуть их на родину в Южную Корею, передавли спецорганам Северной Кореи.
То ли от того, что они на острове уже давно, то ли еще почему, корейцы активнее японцев используют в кухне местный растительный и животный мир. У них можно встретить и различных молюсков, и папортник, и различые виды водорослей. Готовят в ресторане хорошо, хотя внешне ресторан больше напоминает ночной клуб. Но, если Вас не смущает интерьер, то кухню рекомендую.
День четвертый
У Дмитрича. Браконьеры. Крабы. Гостиница. Торговый комплекс Сити-молл.
Первая половина дня была посвящена личным делам. Кто-то читал лекции сахалинским коллегам, кто-то занимался йогой, а кто-то лечил зубы. В два часа было решено собраться и поехать по рекомендации нашего экскурсовода Дины кататься на лодке по морю и есть суп от Дмитрича. Все это должно было произойти в месте под названием Аквамарин в поселке Лесное километрах в 35 от Южно-Сахалинска.
После некоторых плутаний по проселочным дорогам мы, наконец, нашли искомый объект. Внешне он напоминал небольшую гостиницу, которая либо знавала лучшие времена, либо так и не успела познать, потому что случилась смена строя, а ее так и не сдали в эксплуатацию. Этакое 3х этажное здание проекта 80-х годов, во дворе пересушенный фонтан, не хватало только девушки с веслом или пионера с горном. В углу участка стояло штук пять разноформатных лодок и столько же автомобилей.
Поначалу нас никто кроме собак не встретил. Но после непродолжительных переговоров по телефону откуда-то появился мужчина неопределенного возраста в темных очках и спортивных шортах. Мне он напомнил капитана контрактных войск. Поначалу мне показалось, что лет ему не более 35. Впоследствии, узнав, что у его дочери недавно родился внук, пришлось скорректировать свою оценку.
Это и был Дмитрич. Дмитрич был человек авторитетный со своим мнением по многим вопросам и радел за экономическую и политическую ситуацию на Сахалине. Мы имели возможность в этом убедиться, пока ждали лодку, на которой нам предстояло пойти в море. Сфера нашей дискуссии затронула много насущных вопросов, начиная эзотерической философией и кончая коррупцией в стране. Через час нашей беседы-ожидания на горизонте появилась моторка. Наемные киргизы Дмитрича наконец-то вернулись с рыболовецкого задания. А на берег съехал большущий трехосный Урал с прицеленными позади дровнями. Дровни загнали в воду, в них вплыла моторка. Затем Урал выехал на сушу и нас пригласили на погрузку.
Сначала мы отправились смотреть нерп, которые стадами пасутся около устьев пресноводных рек, промышляя нерестовой рыбой. Любопытные зверьки с черными блестящими глазками и серенькой шкуркой пытались рассмотреть нас получше, фырчали и выныривали из воды. Мы же в свою очередь хотели поудачнее их сфотографировать.
Пройдя вдоль береговой линии, мы зашли в устье озера Изменчивое. Тут Дмитрич нам поведал былинную историю как наш президент г-н Медведев, еще не будучи президентом, защитил особый экологический мир озера Изменчивое. Через протоку в озеро заливалась соленая морская вода, а вместе с ней и различные морские гады. В результате в озере создавалась уникальная экологическая среда обитания со своеобразной фауной. Но протоку в Изменчивое постепенно заносило песком и уникальная экосреда исчезала. В постперестроечном пространстве все попытки углубить ее наталкивались на бюрократию и взяточничество чиновников. И вот на какой-то встрече с Дмитрий Анатолиевичем (не зафиксировали, чему она была посвящена) Дмитрич поставил вопрос ребром: быть или не быть редкой фауне в Изменчивом. Дмитрий Анатольевич поинтересовался, что для положительного решения вопроса нужно. И распорядился экскаватор на Сахалине найти. Протоку углубили за один день. Диковинные гады вернулись, а мы смогли насладиться посещением достопримечательного места.
Далее путь наш лежал мимо браконьерских и промышленных сетей. Сети стоят вдоль всего берега и отличаются по длине. Промышленные могут быть около 1000 метров длиной, а браконьерские поменьше. Браконьеров никто не наказывает и сетей не портит, поэтому само понятие «браконьерские» сети можно заменить на «непромышленные». А по версии Дмитрича браконьерят сами же рыбоохранные власти.
По дороге случайно зацепили чью-то браконьерскую сеть. Моментально рядом с нами материализовалась деревянная посудина с тремя молодцами. Дмитрич авторитетно извинился, от сети отцепился и, избежав кровопролития, хотя и немного понервничав, мы направились к сачкам с крабами. Ориентируясь по неизвестно каким приметам, киргизы, жители степей, нашли нужные буйки в море и достали сачок, где копошилось штук пять крабов. Мы люди не кровожадные, а я вообще животных не ем. Поэтому нам достали из сачка одного крабика, сантиметров 30 в диаметре и с 4-мя ногами (видимо еще две ноги он потерял в схватке с подводным хищником), и мы пошли в сторону берега завершать свою морскую прогулку. Солнце светило, ветер дул, вода морская была чистая — словом, прогулка удалась.
Обед нам накрыли в ресторане гостиницы на третьем этаже. Все недостатки дизайна можно было простить за чудесный вид на Охотское море, открывающийся из широкого во всю стену окна. Можно было бы часами сидеть на подоконнике, медитируя на бесконечные морские просторы.
Скоро пришел Дмитрич, и мы провели еще пару часов, попивая привезенное пиво и беседуя о жизни и о Сахалине. Гостиница у Дмитрича небольшая, но опрятная. Говорят, на выходные пользуется большим спросом. Тем более это одна из редких гостиниц такого типа, где можно забронировать один номер, а не выкупать гостиницу целиком. Сам Дмитрич считает своей сильной стороной всегда свежих крабов. Сахалинцы подтвердили, что это действительно единственное место, где краба при тебе поймают и приготовят. Далеко еще шагать турсервису Сахалина!
На обратном пути заехали в городской Сити-молл. Нельзя сказать, что сахалинский сити-молл чем-то значительно отличается от центров торговли и развлечения в других городах. Магазины те же, рестораны похожие. Разве что молодежи на парковке больше тусуется, да на постаментах с автомобилями для розыгрыша стоят не малюсенькие легковушки, а массивные внедорожники.
День пятый
На джипе по пескам и горам.
Решили взять машину напрокат и сами порулить по бездорожью, осматривая близлежайшие окрестности. Приличных прокатов авто на острове немного, но все же они есть. Раньше, говорят, был даже Hertz, но с последним финансовым кризисом свернулся.
Нам достался вполне респектабельный Nissan Patrol с кожаным салоном и что более важно с левосторонним рулем. Большинство внедорожников на Сахалине праворульные, что при правостороннем движении создает определенные неудобства. Оценивая возможность обгона, водитель почти полностью выезжает на встречную полосу. Если бы я была справедливым правителем этой страны, то, наверно, начиная от Иркутска, ввела бы левостороннее движение. Уверена, количество ДТП серьезно бы подсократилось.
Первым этапом нашего пути была вполне приличная дорога до Корсакова, (ударение на первое «а», так как назван в честь сибирского генерал-губернатора М. С. Корсакова). Корсаков построен на месте первого сторожевого поста, устроенного Невельским в 19-ом веке. Сейчас этот портовый город, известный тем, что неподалеку расположен завод по производству сжиженного газа СПГ, куда подходит труба с севера Сахалина и происходит отгрузка газа и нефти на танкеры. Но нас интересовало другое.
В Корсакове и на подъезде к нему находится кладбище кораблей. Три населенных пункта на пути к городу, 1-я, 2-я и 3-я Падь, имеют на своем побережье по одному корабельному скелету.
Как спускаешься в падь (что-то вроде гигантского оврага), так и видишь в воде такой затонувший монумент былого величия. А уже на въезде в город их, наверно, можно насчитать штук 50. Говорят, какие-то суда сознательно привезли сюда умирать, а какие-то выкинуло штормами. В 90-е такие случаи были не редкость. Шторм заставал команду в порту, иногда еще и не в самом трезвом виде. Судно отвязывалось, а потом выкидывалось на сушу. В те шальные годы было дешевле бросить корабль, чем тратить деньги на его восстановление. Вот и лежат вдоль берегов Сахалина остовы этих «голландцев».
Рассказывают, японцы предложили выкупить и убрать этот металлолом, но сахалинские власти наотрез отказались, назвав затонувшие суда «стратегическим запасом металла».
Поколесив по Корсакову, мы решили наведаться на Анивский залив, место пляжного отдыха сахалинцев. Вода в Анивском заливе теплее, чем в Охотском море, пляжи песчаные и лето островитяне, не улетевшие на большую землю, проводят здесь. Только вот в день нашего посещения штормило. Бурые от поднятого со дна песка волны накатывали на пляж, и купаться, несмотря на теплую погоду, не хотелось. Оценив обстановку и прогулявшись по пляжу, мы решили возвращаться в город. Стали разворачиваться и тут наш великий внедорожник зарылся задними колесами в песок и застрял. По всем оценкам такого с ним произойти не должно было. Метрах в 200 от нас такие же и попроще авто легко перемещались по пляжу. Визуальный осмотр показал, что работает только задний привод, а вот магическую кнопку подключения переднего моста нам найти никак не удавалось. Отправляли даже гонца к соседям за подмогой. Те подивились, что наш корабль пустыни смог засесть в песках, но все же собрались помогать. В это время, мы, наконец, разобрались с рычажками и кнопками, машина зарылась передними колесами и величественно выехала на ближайший песчаный бугорок.
Найдя магическую кнопку, мы поняли, что теперь нам любые дороги по плечу, и отправились покорять близлежайшие к Южно-Сахалинску горы, по дороге загрузившись в городе местным пивом и рыбой (для пассажиров).
К 4-м часам мы оказались у подножья сопок перед лесной дорогой, поднимающейся в гору Быкова. Дорога, изъезженная лесовозами, рядовому сахалинцу покажется обычной, а для меня, жителя столицы, — это было приключение. Слева — уходящий вниз склон горы, поросший лесом, впереди — угол уклона дороги градусов 45, Дорога вся изрезана ручьями и разбита тяжелыми машинами. Иногда приходилось включать пониженную передачу.
Неожиданно выехали из леса на плато, покрытое кедровым стлаником. Плотные кусты, не более 70 см высотой, покрывали вершину горы. Непролазные заросли перемежались местами, где стланник высох и только сухие серые прутья покрывали землю. А вдаль открывались голубые в туманной дымке просторы, на восток — сопки и Охотское море, на запад — сопки и долина, в которой расположился Южно-Сахалинск.
Величие панорамы не оставляло равнодушным, душа рвалась на свободу и некоторые из членов нашей команды, просунувшись в люк нашего вездехода, распевали песни и требовали ознакомительной поездки по вершине сопки. Большинство дорог заканчивалось обрывом.
Исследовав все возможности альтернативного спуска и, посидев на всех философских камнях вершины Быкова, мы, наконец, решили спускаться. На лесной дороге разъехались с вездесущей Delica. Местная молодежь везла девчонок в романтическое место. Вообще, трафик на лесных дорогах Сахалина на удивление интенсивный.
День шестой
Холмск и Невельск.
Нам предстояла поездка по западному побережью Сахалина. Основная дорога, соединяющая север и юг острова, проходит по восточному побережью, а на западе тракт идет только до портовых городов, постепенно переходя в грунтовку и исчезая в никуда.
Природа западного побережья отличается от восточного, появляется подлесок, много кустов и сахалинского бамбука (низкорослые кустики). Но самое главное, здесь сильнее чувствуется призрак бывшего СССР. Характерные заброшенные дома, неработающие заводы, склады и сараи непонятного назначения.
По дороге останавливаемся у памятника пушки. Тут произошло сражение в далеком 45-ом, когда Иосиф Виссарионович все-таки решил присоединиться к союзникам в борьбе против японцев. Тут же невдалеке, в зарослях бамбука японский дот; спуск под землю, уходящий в неизвестном направлении. Неизвестно, увлекаются ли сахалинцы лазаньем по японским подземным переходам.
Поблизости необычно приличный участок дороги — шоссе хорошего мирового уровня серпантином спускается по склону сопки к городу Холмску. Холмск — портовый город. Сюда приходит паром с материка.
Город отдаленно напоминает небольшие европейские портовые города. В порту есть площадь с авангардным памятником нефти и газу, есть пароходство, где мы вполне прилично смогли пообедать, есть главная улица с массой маленьких магазинов. На набережной гуляют мамы с колясками и даже два джентльмена средних лет прогуливали своих йорков.
Нам удалось засвидетельствовать прибытие парома из Ванино. Крупное немного обтрепанное судно достаточно бодро для своих размеров развернулось и задним ходом зашло в порт. Паром выполняет как пассажирскую, так и грузовую функцию, перевозит в своих трюмах целые железнодорожные составы.
Наш водитель рассказал, как однажды под новый год 3 дня встречал брата, ехавшего паромом с материка. Звонил в Ванино, говорили паром вышел, но до Холмска почему-то не дошел. Болтался 3 дня в Татарском проливе. Позже брат рассказал, что утром, просыпаясь, они видели в иллюминаторы сквозь ледяные глыбы очертания Холмска, но стоило только отвлечься, как Холмск опять исчезал, и к вечеру появлялось Ванино. Говорят, у капитана начинался отпуск и, чтобы не делать две ходки, он 3 дня водил судно по Татарскому проливу без захода в порт. Ходу между Ванино и Холмском, кстати, от 12 до 17 часов в зависимости от количества используемых двигателей и погодных условий.
Сообщение с материком у острова либо по воздуху, либо на этом слегка раритетном уже пароме. После войны Иосиф Виссарионович задумал построить туннель, соединяющий Сахалин с большой землей, но случилась инженерная ошибка и две бригады, идущие на встречу друг другу, разминулись под проливом. Иосиф Виссарионович умер, туннели затопили. Сейчас думают строить мост.
Существует мнение, что благодаря такому оторванному положению от большой земли, на Сахалине сформировался совершенно иной уклад жизни. Голод эти места никогда не знавали, всегда можно пойти рыбы наловить, поэтому и люди здесь добрее, не такие алчные. Насчет уклада не знаю, а вот пропитых лиц, как в средней полосе, здесь почти не встретишь. Хотя есть те же умирающие поселки, стоят фантастические хрущебы с видом на океан, разваливающиеся домики навевают грусть, но то ли морской климат, то ли хорошая пища (рыбу и морепродукты на Сахалине никто не отменял) способствуют сохранению генофонда. Алкашей на улицах не встретишь.
Следующий пункт нашего пути Невельск. В Невельске в 2007 году случилось землетрясение, которое привело в негодность 150 домов и оставило более 600 семей без крова. Сейчас трудно сказать, было ли землетрясение злом или благом. Жертв почти не было, зато денег на восстановление выделили. Вначале, конечно, эти деньги пропали, но потом что-то все-таки нашлось. И сейчас в городе стоят очень современно выглядящие школа, библиотека, еще какие-то административные здания. В Невельске есть и своя «рублевка». Прямо на побережье стоят штук 8–10 коттеджей с подстриженными газонами и детскими площадками; около них дорогие машины. Если учесть, что к Невельску подходит две дороги и обе грунтовки, то невольно задумываешься, кому понадобился тут белый Мерседес. Вопрос, кому принадлежат коттеджи, пока остался для нас без ответа.
После землетрясения в Невельске поднялась часть суши, и на поверхности оказался кусочек морского дна. Застройке и окультуриванию это место еще не подверглось, поэтому можно погулять по острому как слюда грунту. Тут же мы встретили останки кита, судя по запаху, недавно выброшенному на берег. Невдалеке волнолом, на котором ежегодно проводят весну сивучи. До землетрясения волнолом находился далеко в море и сивучей никто не тревожил. Сейчас же до него легко дойти пешком. Говорят, ушастым тюленям это не нравиться. Но мы уже никого не потревожили, сивучи уходят еще в июне.
Обратно возвращались другой дорогой, напрямую соединяющей Невельск с Южно-Сахалинском. Финансирования хватило, чтобы только немного заасфальтировать кусочек за пределами Невельска. Дорожные работы еще продолжаются, но далее километров 50 надо ехать по грунтовому серпантину: вверх на перевал и потом вниз. За любой проходящей машиной поднимается столб пыли, поэтому едешь как в снежную пургу. Иногда из этой пыли выскакивают встречные машины. Сахалинцы предпочитают проноситься по этой дороге со скоростью около 100 км в час, слегка притормаживая, когда дорога круто огибает сопку. Хорошо, что мы без приключений доехали до города.
Вечером мы решили посетить индийский ресторан. Даже на Сахалине есть индусы. И держат они очень даже индийский ресторан. Готовят вкусно, хотя конечно местный колорит теряется. Но если Вы хотите отдохнуть от свежей рыбы и морских водорослей, место очень рекомендуем.
День седьмой
На джипе по японским дорогам. Прощание с Охотским морем.
На прощанье друзья решили подарить нам самую экзотическую экскурсию — поездку на внедорожнике по заброшенной японской железной дороге. Этого маршрута вы в турагентствах не найдете. Сахалин — зона сейсмоопасная, все время в движении и по заброшенным японским тоннелям и дотам лазают только местные и такие неорганизованные туристы, как мы.
Взгромоздившись в 80-ю Тойоту без заднего сиденья, мы двинулись в путь. Заднее сиденье у авто отсутствует, потому что по весне машина утопилась в реке и целое лето чинилась и перебиралась. Комфортабельное водительское и пассажирское сидения уже заняли свои положенные места, а вот до остальной части салона у хозяина пока руки не дошли. Едешь как в настоящей хипповой повозке, нужно только развесить цветные тряпки, уложить подушки и закурить марихуану. Правда трясет, поэтому приходится придерживаться за единственный стабильный элемент — впередистоящее сиденье.
До места мы добрались без приключений, хотя и сомневались, что старо-холмская дорога, в лучшие времена соединяющая восточное и западное побережье, будет в проезжем состоянии. Преодолев пару несущественных для сахалинцев препятствий, как-то мост через реку в две доски и езда по ручью, мы достигли заброшенной железнодорожной станции под названием Перевал.
Станция находилась на путях, построенной еще японцами железной дороги. Дорога исправно функционировала до 90-х годов, а потом по необъяснимым причинам была заброшена, рельсы разобрали на металлолом, а местность стала постепенно покрываться кустарником. Тем не менее, дорога еще хорошо распознается.
Ее достаточно четко можно увидеть на спутниковых фотографиях Google Earth. Рассматривая снимки, можно заметить, что склоны близлежащих сопок покрыты террасами, очевидно, рукотворного происхождения. Предположительно у японцев тут были сады и огороды, но с земли эти элементы ландшафта уже не различимы.
С двух сторон от станции, метрах в 200, начинаются уходящие внутрь гор туннели.
Как свидетельствует из названия станции, в этом месте дорога преодолевала сопку. Туннель, уходящий под перевал в сторону Холмска, внушал нам меньше доверия. Потолок был сделан из кирпича и, учитывая сейсмоопастность района, не хотелось, чтоб этот кирпич на нас и осыпался. Хотя, судя по следам от протектора машин и квадрациклов, попытки заехать туда все-таки неоднократно предпринимались.
Мы выбрали противоположное направление. Туннели там были более открытые, поначалу и не туннели вовсе, а проезд сбоку от скалы с построенной сверху крышей. Преодолев пару таких проездов и маленький полноценный туннель в горе, мы выехали к кладбищу старых вагонов. Как и почему они были здесь оставлены, трудно объяснить, ведь в 90-ые никого здесь не бомбили и никто срочно не эвакуировался, но с двух сторон от насыпи лежали штук пять перевернутых грузовых вагонов.
Далее начинался еще один, на этот раз полностью темный туннель. Наш исследовательский инстинкт уже достаточно разыгрался, чтобы мы въехали в этот туннель. Железные скобы на стенах свидетельствовали, что длина туннеля около 400 метров. Света в конце тоннеля видно не было, что могло быть свидетельством как кривизны самого туннеля, так и образовавшегося впереди завала. Надо сказать, что до этого дорога была кем-то достаточно хорошо расчищена и если не на машинах, то на квадроциклах.
Пешеходная вылазка вперед с фонарем ясности не принесла. Впереди была упругая глина туннеля, переложенная шпалами, местами со стен сочилась вода и наступала полная темнота, если выключить свет фар.
Вопрос ехать или не ехать дальше вызвал жаркую дискуссию внутри нашего коллектива, но в результате большинством с использованием голосов сомневающихся решено было ехать. Тем более, что разворот в туннеле не очень-то был возможен. Дорога проложена одноколейная, и, если возвращаться, то пришлось бы ехать задним ходом. И медленно переваливаясь через шпалы, мы двинулись дальше. Почва в туннеле была влажная и мокрая, по краям вдоль шпал образовались лужи, оставалось надеяться, что нигде никто не забыл острого гвоздя для таких исследователей, как мы.
Скобы, отмечающие расстояние на стенах, не подвели и где-то на цифре 18 (1 единица — 10 метров) забрезжил свет в конце туннеля. Сначала не очень ясно, но по мере того, как мы преодолевали поворот, свет становился все яснее, показывая очертания выхода.
Появившись снова на поверхности, мы увидели большую дымящуюся шпалу, преграждавшую нам путь. В такой ситуации невольно начинаешь чувствовать себя следопытом. Каждый из нас вышел, осмотрел шпалу и примятую траву и прикинул, как давно прошли здесь люди. Было не очень понятно, стоит ли ехать дальше, слишком уж красноречиво лежала поперек шпала. Кусты дальше прикрывали дорогу еще менее проходимую, чем раньше, да и следов мототранспортных средств уже не наблюдалось.
Объехав шпалу, мы продвинулись еще метров на 200. На пути неожиданно возникли рельсы. Весь наш предыдущий путь рельсы отсутствовали, видимо, были проданы на металлолом, а вот досюда стяжатели цветных металлов уже не добрались. Впереди замаячил еще один туннель. На этот раз, нервы у слабой половины нашей группы не выдержали, и был выдвинут ультиматум: возвращаться. Стали искать место для разворота.
Я еще раз удивилась великой силе внедорожников и мастерству водителя. Разворачиваться пришлось на заросшей кустами насыпи, с одной стороны заканчивающейся крутым склоном горы, а с другой не менее крутым оврагом.
Переваливаясь через рельсы и шпалы, наш вездеход развернулся, и мы благополучно отправились в обратный путь.
Далее путь наш лежал на вершину живописной сопки с панорамным видом на Южно-Сахалинск и горы восточного побережья. Вид действительно был захватывающий. Был ясный день, солнышко грело землю, и поднимающаяся влага превращалась в отдельные белые облачка. На склоне росли березы, громко пели птицы, и где-то невдалеке шумела горная речка. Мы выпили чаю с замечательными конфетами местного производства (при их производстве используется настоящий агар-агар), полюбовались видом и двинулись обратно.
Оставшийся участок пути мы преодолели в целом без приключений, не считая одного неловкого поворота, где водитель слегка не рассчитал траекторию поворота и мы, путешествующие в задней кибиточной части, достаточно сильно ударились головой о потолок.
Прощаться с Сахалином мы решили на Охотском море. Суровое северное море штормило. Но сезон рыбной ловли был в самом разгаре. Невдалеке болтался рыболовецкий траулер, а вдоль берега растянулись рыбацкие сети. И хотя никто не купался, но в воде, то здесь, то там можно было встретить одетых в рыбацкие непромокаемые штаны людей. Мы разожгли костер и как последнюю дань острову пособирали мусор по пляжу. Чего только не выбрасывают море и люди. Кроме пива, банки из-под которого можно найти на любом пляже, песок скрывал огромное количество пакетов из-под молока. Столько пакетов молока я встречала только на молокозаводе. Очевидно, это основной напиток сахалинцев. Неоднократно встречались перегоревшие стеклянные лампы. Кажется, на каком-то рыболовецком судне люди сидели и вечером под свет ламп пили молоко из пакетов. И вот на них налетела волна и все смыла за борт.